Деревня. Жизнь в XXI веке

Я тоскую по русскому Риму...

Заонежье - это 250 больших и малых озер, 14 тысяч гектаров сельхоугодий, 126 памятников архитектуры, 71 памятник археологии, 46 населенных пунктов, имеющих статус исторических... Это имена выдающихся певцов былин и плачей... Это заповедный край русской народной культуры...

Русским Римом назвали путешественники в прошлом веке Заонежье за неповторимую прелесть его ландшафтов, одухотворяющих их часовен и церквушек, красоту крестьянских изб.

Заонежье (это территория собственно Заонежского полуострова и прилегающих к нему островов, расположенных в северной части Онежского озера) уникально еще и тем, что здесь, начиная с 18 века, всегда существовала практически однородная среда - русские. Существует она и до сих пор. К сожалению, далеко не в том виде, в каком застали эту среду вышеназванные путешественники.

Сегодняшнее Заонежье - во многом воспоминание о том Риме. Тем пристальней к нему наш интерес, тем горячее желание помочь. Ведь выказывая такое желание - словом ли, делом ли помочь Заонежью - мы тем самым помогаем и себе.

Недавно в Заонежье побывала заведующая отделом очерка журнала "Север" Галина Акбулатова. "Хотелось узнать из первых уст, то есть от самих местных жителей, что они сами думают о будущем своего края, надеются ли на возрождение русского Рима и с чем его связывают - с разработками шунгита, уран-ванадиевых месторождений, туризмом, развитием сельского хозяйства и т.д." - говорит она.

С этой целью журналистка, которая давно держит в зоне своего внимания судьбу уникального полуострова, решила провести анкетирование(. Ей помогал уроженец здешних мест, член правления общества "Земля Заонежья" Василий Сергеевич Лукьянов.

За честный труд честная плата

Начало нашего путешествия по Заонежью было несколько необычным. За несколько километров до Толвуи нас остановил для проверки документов милицейский кордон. Пока один милиционер в машине проверял документы водителя, я подошла к другому, который грелся у небольшого костерка и пек картошку. Выяснилось, что кардон установлен в связи с картофелеуборочной страдой, когда особенно велик приток купцов, желающих по дешевке скупить картофель у местного населения. "В прошлом году, - делился страж порядка, - тут целая потасовка была между мурманчанами и кавказцами. До стрельбы доходило. Мурманчане вынуждены были отступить..."

Милиционеры посоветовали нам запастись справкой местной администрации, если надумаем купить картошку, и мы тронулись в путь. Теперь я с особенным интересом озирала поля, сплошь уставленные белыми мешками с картошкой, которую мы покупаем в Петрозаводске по четыре рубля за килограмм, а предприимчивые торговцы здесь - всего за два рубля двадцать копеек. "Никакой милицейский кордон защитить интересы местного крестьянина не в силах, потому что не имеет права устанавливать цены. Цены устанавливает рынок, до которого заонежанину из-за отсутствия транспорта и средств на бензин не добраться. Что касается справок, то разве они когда-нибудь были преградой для дельцов..." - так размышлял вслух мой помощник и гид по Заонежью Василий Сергеевич Лукьянов.

И как в воду смотрел. Заполняя анкеты, жители сел и деревень, по которым проходил маршрут нашей поездки (Толвуя, Шуньга, Великая Нива, Фоймогуба, Житницы, Федосова Гора, Ганьковец, Заречье, Свешниково, Маньковская, Никитинская...), жаловались на отсутствие цивилизованных торгово-закупочных организаций, какие прежде существовали в потребкооперации. "Дикие" купцы, пользуясь ситуацией, по дешевке скупают овощи. "Тогда зачем растить, если продажа не покрывает затрат," - возмущалась жительница села Толвуя Гера Григорьевна Семкина. - Мы собрали сорок мешков картошки. Еще не убрано целое поле отличной свеклы. Вывезти на рынок не можем, мы пенсионеры. За копейки отдать скупщикам? Так пусть лучше на поле останется. Ведь это же каторжный труд, мы глаз от земли не отрываем целое лето..."

Вообще низкая (даже чрезвычайно низкая) оплата за "каторжный" труд - одна из наиболее злободневных проблем в Заонежье (да разве только здесь!). Не случайно, во многих анкетах заонежане сочли нужным дополнить ответы отдельными записями, смысл которых сводится к одному: "за честный труд - честная оплата".

Урану - "нет"!

И вместе с тем подавляющее большинство заонежан в своих ответах на вопросы анкеты сказали "нет" будущей уран-ванадиевой шахте в местечке Средняя Падма, разговоры о которой ведутся уже не один год и которая, как щедро обещают "купцы" и районная власть, даст людям работу и хорошую зарплату. Но жители не хотят ценой собственного здоровья и здоровья своих детей и внуков, ценой "предательства своей земли" (как образно выразился один из заонежан) платить за обещанный рай. Лучшей агитацией против разработок служит деятельность в Толвуе АО "Карбон-Шунгит", которая представлена наглядно в виде горы шунгита на берегу озера и огромного неокультуренного карьера.

Нет, далеко не случайно в прошлом году приезжала из Петрозаводска в Толвую группа врачей во главе с доктором медицинских наук С.Е. Карашуровым. Было обследовано около ста человек, в их числе и дети. К сожалению, данных обследования в Толвуйской больнице не оказалось, и мы обратились за разъяснениями непосредственно к С.Е. Карашурову. Увы, Сергей Егорович также не сообщил нам конкретных данных (видимо, еще не пришло время), но сказал, что ситуация для местных жителей может обернуться катастрофой, если в Средней Падме начнутся разработки уран-ванадиевого месторождения. Говорил он и о том, что в районе села быстро и агрессивно увеличивается зона разработки шунгита. При таких темпах и отсутствии должной культуры производства это также неблагоприятно скажется на здоровье заонежан. (К слову сказать, обществом "Земля Заонежья" подготовлена жалоба в суд в связи с деятельностью АО "Карбон-Шунгит", постоянно наносящего ущерб окружающей среде и не участвующего в социальных программах Толвуйского территориального управления).

По мнению С.Е. Карашурова, население, плохо информированное о техногенных последствиях грубого вмешательства в природу, подобных тех, что мы видим сейчас при разработках шунгита, не может самостоятельно отстаивать свои права и ему нужно всячески помогать.

С этой целью, - сообщил Сергей Егорович, - летом 2002 года в Заонежье планируется представительная экспедиция, в состав которой войдут известные в стране и за рубежом специалисты - от экологов до медиков.

А пока суть да дело, член правления общества "Земля Заонежья" Василий Сергеевич Лукьянов своими собственными силами проводит "мониторинг" и "пресс-релиз" - отслеживает изменения в состоянии окружающей среды, собирает информацию, имеющую отношение к разработкам, распространяет ее среди своих земляков, разъясняет им последствия уран-ванадиевых разработок, их права на жизнь в экологически чистой среде. Многие жители заонежских деревень впервые, к примеру, знакомились с подробным описанием свойств урана и его месторождениями помимо Среднепадминского. В "грамотках" Василия Сергеевича отчеркнута строка: "все изотопы урана радиоактивны..."

"Надеемся на себя и на государство"

Если не шунгит, не шахта в Средней Падме, то что же? Что спасет Заонежье? "Хороший хозяин - услышали мы, как в больших селах, так и в маленьких (два-три жилых дома) деревнях, а затем прочитали во многих анкетах. - Такой, как директор совхоза "Толвуйский..."

Сегодня в Заонежье три государственных сельскохозяйственных предприятия. На плаву только одно - "Толвуйский". Почему? С этим вопросом я обратилась к его директору Ивану Ивановичу Ткачуку.

"Да мы тоже были на грани, когда эта мода пошла на акционирование. Но, увидев, как повсеместно растаскивается совхозное имущество, как разрушается созданное коллективным трудом, мы спохватились. Я собрал людей, объяснил обстановку и честно сказал, что нас ждет, если таким путем и дальше пойдем. Народ меня поддержал, и мы отказались от АО, снова стали государственным предприятием.

Сейчас в совхозе 365 рабочих, большая часть - от двадцати до сорока лет. Специализируемся на выращивании картофеля и овощей, а также элитных семян. Это у нас неплохо идет. В целом производим продукции на 28 миллионов рублей в год. В нынешнем году со ста шестидесяти гектаров собрали четыре тысячи тонн картофеля. По давней традиции нам помогали курсанты Петрозаводского речного училища, мы с ними дружим уже тридцать лет и даже одну из улиц Толвуи в честь этой дружбы назвали "Речной". Есть ли проблема реализации нашей продукции? Конечно. Но мы постараемся обойтись без посредников. Есть договоренность с Петрозаводском, Костомукшей, Кондопогой, Сегежей.... Будем вывозить туда, сами продавать.

Что еще имеется в хозяйстве? Животноводческая база, пилорама, гараж на 60 машин... К сожалению, пока не имеем возможности так, как этого бы хотелось, обновить машинный парк, но и здесь кое-что удается. Приобрели три трактора, автобус... Одним словом - стараемся. К нам люди идут. Мы всех, кто умеет и хочет трудиться, принимаем, никому не отказываем. В целом задумок много - это и участие в строительстве домов для молодых семей, и свои маленькие перерабатывающие заводики... Но поживем - увидим..."

Характерный штрих: в ответах на вопрос анкеты - "что поможет возродить Заонежье?") у рабочих унитарного государственного предприятия "Толвуйский" преобладают ответы: "надеемся на себя и на государство..."

Крест Кадетовых

Наше путешествие проходило с частыми остановками: то хотелось полюбоваться прекрасным ландшафтом, то привлекала внимание искусная резьба на наличнике какого-нибудь старого крестьянского дома, то вдруг ожидала необычная встреча. Как эта - с семьей Кадетовых по дороге в Вырозеро.

Они возвращались с кладбища, где похоронены их родственники, и хотели навестить еще одну святыню - родную деревню Демехово, которой ныне, увы, не существует. Несколько лет назад на ее месте Кадетовы установили крест с табличкой. Мы приблизились к кресту и вот что прочитали:

"Здесь веками жила дер. Демехово. В 1941 г. было 18 дворов и 80 жителей. Умирала тяжело и долго. Последний житель покинул ее в 1985 году.

1997 г. Кадетовы."

Фоймогубе нужны книги

Сегодня в этом старинном селе, где в 17 веке иностранными предпринимателями Буттенатом и Марселиусом были организованы меделитейное и чугунолитейное производства (пушки, изготовленные на этих заводах, составили значительную часть артиллерийского вооружения русской армии во время Северной войны; впоследствии, с основанием Петрозаводска, заводы ликвидировали) проживает без малого сто человек. Сто человек, практически отрезанные от "большой земли". Нынешней осенью детишки Фоймогубы на две недели позже начали занятия в школе, которая находится в одиннадцати километрах от деревни. "Не отправишь одних - далеко, да и волки выходят на дорогу..." - говорили родители школьников.

До недавнего времени была здесь бригада совхоза "Заонежье". Ныне ее ликвидировали. Не стало у фоймогубцев работы, а значит, и той минимальной зарплаты, которую они время от времени получали, по большей части в виде продуктов.

Особая боль здешних жен и матерей - повальное пьянство мужчин. Они не могут понять, почему власти разрешают спаивание, а фактически отравление населения дешевым техническим спиртом, который в изобилии развозят горе-предприниматели по заонежским селам(.

Женщины Фоймогубы пытаются образумить своих односельчан, но что они могут противопоставить такому мощному врагу, как безработица, невниманию властей (те могли бы поправить отчасти положение в деревнях, если бы организовали в той же Фоймогубе закупку картофеля и овощей, которых произведено с избытком. Но, видимо, заботы селян не трогают чиновников, так как проблема с закупкой сельскохозяйственной продукции не решается из года в год. А ведь это был бы хороший стимул для местных жителей). Библиотекарь Алевтина Константиновна Акинфина старается поддержать настроение односельчан хорошей книгой. Но вот беда, давно не было поступлений, старое зачитано до дыр, а нового нет.

"Какие книги любят читать в Фоймогубе?" - поинтересовалась я. "Исторические романы, хороший детектив, про любовь..." - ответила Алевтина Константиновна.

Сегодня Национальная публичная библиотека готовит посылку в Медвежьегорск. В ней будет и специальный пакет для Фоймогубы. Может быть, читатели "Лицея" также откликнутся, помогут библиотеке Фоймогубы обновить свой фонд.

Все дороги ведут в Рим

Рим встретил нас корридой, которой мы вовсе не жаждали, которая была не запланирована, но которой было никак не избежать на узкой дороге. И если бы не находчивость Василия Сергеевича, еще бы неизвестно, чем наша встреча с крепкими рогами и не менее крепкими копытами закончилась. Видимо, пережитый шок, когда нашу машину зажало между животными, и они, словно обезумев, полезли на капот, заставил Василия Сергеевича вспомнить свою заонежскую молодость: он слегка приоткрыл окно и зычным голосом выкрикнул крепкую фразу. Фраза оказалась волшебной, и вероятно, хорошо знакомой буренкам: коровы замерли, и в следующее мгновение стали отступать. А тут и местные тореадоры с кнутами подоспели. Так мы были спасены, отделавшись лишь повреждением наружного зеркала машины.

Еще шумел в ушах град ударов коровьих копыт по капоту, когда мы въехали в Рим. Первое ощущение - невероятная тишина, которая, быть может, особенно ощущались нами после только что пережитого. Ну и, конечно, не мог оставить равнодушными вид прекрасных руин.

В таком вот состоянии зачарованности мы вышли из машины и прошлись по улицам (бывшим улицам) Рима. Название деревни по одной из версий связано с именем беглого солдата Р.И.М. - Решетникова Ивана Михайловича. И еще одно имя из того, давнего времени назвал Василий Сергеевич - Клим Соболев. Оказывается, один из самых активных вожаков знаменитого Кижского восстания в 1769-1771 годах был уроженцем Рима. "Он был предан крестьянскому делу и поклялся на сходе, что отдаст всего себя, до последней капли крови..." - рассказывал Василий Сергеевич.

Мы огляделись: ничто, ни порушенный колодец, ни молчаливые дома, поросшие бурьяном, не напоминали о бурлящей здесь когда-то жизни, в которой люди боролись "до последней капли крови" (Клим Соболев с вырванными ноздрями и заклейменный был сослан на вечные каторжные работы в Нерчинские рудники), радовались, рожали детей, любили... Мы сфотографировали останки некогда процветающей местности и собирались уже уходить, как вдруг около одного из строений замаячила женская фигура. Василий Сергеевич оживился:

- Да это же Кузнецовых дом. Интересно, кто бы это? Единственный наследник, Колька, в Толвуе, уже давно бобылем живет... Может, за ягодами приехали?..

Мы подошли к дому. Молодая с кудрявой шапкой волос женщина в фуфайке приветливо смотрела на нас. Василий Сергеевич представился сам и представил нас и тут же по-свойски расспросил женщину: кем она доводится Николаю, по какой здесь надобности... Наташа, - так звали нашу новую знакомую - охотно рассказала, что вот уже два года, как она живет вместе с Николаем. Живут они в Риме постоянно. "Мы - последние римляне..." - засмеялась Наташа.

На разговор вышел Николай, пригласил нас в дом. Хозяева по-заонежски радушно угощали нас оладьями и чаем с вареньем из крыжовника. Рассказывали о своей жизни. Главная проблема, как и у многих заонежан - нет работы. "А если есть, то за такие гроши..." - и Николай махнул рукой.

Он чуть пониже Наташи. Небольшое его лицо изборождено глубокими морщинами. Видно, что жизнь прожил нелегкую, занимался тяжелым физическим трудом. Он из тех многочисленных россиян, что тянут свою лямку, но заработать на достойную жизнь не могут. "Потому что за честный труд у нас платят копейки..." - сказал Николай, и во многом это была правда.

Я спросила, был ли Николай женат. Он ответил, что да, тридцать лет назад. С тех пор не женился. "Судьбу свою ждал... "И вот дождался..." - смущенно, и в то же время радостно поглядывая на Наташу, сказал он.

Как же выживают Кузнецовы и такие, как они? Выручает хозяйство, охота, рыбалка - был нам ответ. Мужчина заговорили о чем-то о своем, а мы с Наташей вышли на улицу. Она поделилась, что недавно перенесла тяжелую болезнь, и теперь у нее пенсия по состоянию здоровья. На нее-то Наташа и купила козочку. Мечтает о корове или хотя бы теленке. "Но задачу эту нам с Колей сейчас не осилить, - говорит она. - Корова стоит чуть ли не шесть тысяч, таких денег у нас нет. И даже, если будем работать по двадцать часов в сутки, нам не заработать..."

В небольших серых глазах Наташи знание о страдании: "Сколько проживу, столько проживу. Я не унываю, радуюсь каждому дню. Мне вера помогает..."

Она рассказывает о своей прошлой жизни, которая теперь делится для нее "до Коли" и "после Коли". "До Коли" - училище, неудачное замужество, работа в артели "Заонежская вышивка". Одиночество... Пытаясь как-то наладить свою жизнь, переехала в Медвежьегорск, там устроилась дворником, надеясь, что дадут комнатку, "хоть самую махонькую". Не дождалась, вернулась в деревню к родителям. "Молилась каждый день: "Господи, пошли ты мне человека, такого же одинокого, как я сама..."

Как-то подруга пригласила на день рождения. "Пришла, а там - Коля. Поговорили мы с ним и расстались. А через неделю приезжает - и мне: "Поедем домой... Я и поехала... Ни минуты не сомневалась..." Так Рим стал домом Наташи.

Наташе здесь нравится. "Это мое место", - говорит она. У них с Колей есть своя аллея, куда они вместе ходят гулять. "Мы вообще везде вместе: вместе на охоту, вместе на рыбалку, вместе по дому дела..."

Наташе жаль Колю: работает на износ, а денег нет. Она пишет стихи и посвящает их Коле и Риму. Особенно много написала, когда была в больнице в Петрозаводске. Я записала стихи Наташи на диктофон. Потом мы все вместе слушали Наташин голос. Коля молчал и улыбался. В глазах его светилась гордость. И правда: какой мужчина может похвалиться, что ему посвящают такие стихи.

Я вспоминаю заснеженный Рим,

где к дому одна лыжня.

По этой тропе-лыжне каждый день

ходит Коля туда-сюда.

Та лыжня - словно волчий след,

Да и логово-то одно.

Было много когда-то людей,

Но уехали все давно.

Высоко в небе светит луна,

Волчий вой совсем рядом у дома.

Коля прожил здесь всю жизнь один,

И это все для него не ново.

В этом Риме и я живу,

Словно заново жизнь начинаю.

Край этот очень люблю

И по нему всегда сильно скучаю.

Волчий вой, разрезая ночь,

Далеко-далеко раздается.

И сердце мое в ночи то сжимается, то смеется.

ХХХ

Заонежский Рим, я по тебе тоскую...

Я тоскую по тропкам между домов,

по колодцу чудному, что закрыт на засов.

Я скучаю по дому: он как терем стоит.

Я тоскую по Коле: он все ходит, молчит.

Я тоскую по Коле,

Он страдает, грустит.

Тяжело одному, без меня, ему жить.

Даже некому нынче его рассмешить:

стоит в полном безмолвии

Римский наш дом.

Ох, быстрей бы, скорей бы

Оказаться мне в нем.

Снова жизнью наполнится Рим дорогой,

будет Коля веселый, от счастья хмельной.

От веселья и радости засияют глаза,

А я, хлопотунья, буду рядом всегда.

Подождите, поля, подождите, леса!

Подожди меня, милый,

Скоро приеду к вам я.

Скоро поправляюсь

и будем опять

день и ночь, Николаша, с тобой хохотать

и дурачиться будем с тобою как дети,

и вдвоем в хуторке как вдвоем в целом свете.

ХХХ

В нашем Риме сейчас тишина,

шелестит очень тихо трава.

Тихо топится банька внизу.

По тропке к ней я иду -

красотой Рима любуюсь,

немного грущу, волнуюсь,

Красота эта как награда,

И мне иного не надо.

Вот так в тишине я брожу,

и об одном у Бога прошу:

чтоб навсегда сохранил эту тишину...

P.S. Материал подготовлен при содействии Фонда Макартуров. Проект: "Деревня. Жизнь в ХХI веке"

( Пользуясь случаем, хочу поблагодарить студентов-третьекурсников факультета политических и социальных наук ПЕТРгу (специализация - социология) и преподавателя факультета И.А. Милюкову за помощь в обработке анкет. - Г.С.

( Вот что сообщила недавно на правлении общества "Земля Заонежья" В.Ф. Синявина: семь мужчин из деревни Суйстамо Суоярвского раойна единовременно умерли 10 мая этого года, отравившись недоброкачественной водкой. Повальное отравление водкой наблюдалось и в дер. Коткозеро Олонецкого района. Пока не слышно, чтобы власти как-то отреагировали на эти вопиющие факты повсеместного спаивания-отравления сельских жителей.

Галина Акбулатова