Финские картинки

Другая жизнь

Разница культур и менталитетов может быть и источником конфликтов, и способом взаимного обогащения.

Ситуация житья в двухкультурном пространстве, in transition, пользуясь модным научным термином, или между двумя стульями, говоря попросту, - не очень уютна, чревата многими потерями. Например, работая на отделении Славянской филологии с русскими (русскоговорящими) девушками и юношами, которые переехали в Финляндию еще детьми, я вижу, насколько они уже потеряли язык: свободно болтают на бытовые темы, но не всегда находят слова, чтобы говорить о литературе или, например, спрашивают меня, что такое "буран" или "пурга". Не могу говорить доказательно, но, думаю, что и финский язык они не знают во всем богатстве его оттенков.

Но с другой стороны, существование в культурном промежутке продуктивно, дает возможность сравнивать, оценивать, учит избегать быстрых и безаппеляционных суждений. У меня за время моей "другой жизни" в Финляндии накопилось много наблюдений, "картинок с выставки". Сначала я хотела как-то соединить свои финские впечатления с русскими, но потом решила не делать этого: ведь когда я говорю о Финляндии, сравнение все равно присутствует - моя точка зрения - это уже сравнивающий взгляд из русского пространства.

Я не хотела бы, чтобы мои финские зарисовки были глянцевой рекламой страны "реального социализма", родины Деда Мороза и мобильного телефона "Нокиа". Рая на земле не существует, как бы ни убеждали нас в этом продавцы "Баунти".

С трубки "Нокиа", предмета тщеславной гордости современных финнов, и начнем.

Почти все финны ездят, ходят, едят, пьют и спят с мобильным телефоном у уха. Не особенно любящие разговаривать подолгу в публичных местах, они с удивительной охотой и иногда с удивительной беззастенчивостью говорят по мобильнику. Едешь в автобусе, а кругом то и дело звучат отрывки классических мелодий: сидящий рядом какой-нибудь финский пацанчик лет семи достает из широких штанин телефон и говорит : "Это я, я еду в автобусе". Так в течение всей поездки имеешь счастье слышать со всех сторон во всех регистрах: "Сейчас в автобусе, подъезжаю к остановке такой-то..." И ведь не такое дешевое это удовольствие, а вот гляди ты - почти всю дорогу соседи по автобусу информируют друзей и знакомых, к какой остановке мы подъезжаем.

Если уж разговор зашел о деньгах...

Все эмигрирующие в Финляндию знают о том, какая в этой стране социальная защищенность безработных: пособие платят вовремя, за аренду квартиры тоже большую часть компенсируют, и деньги за зубного врача вернут (немаленькие). Но для многих реиммигрантов радость получения работы омрачается тем, что с этого момента за все надо платить самому. Если возьмем среднюю финскую зарплату, то налоги с нее берут примерно 25% (с большого дохода - до 60%), 4,5% - пенсионный налог, 0,7% -налог на безработных; плата за аренду жилья составляет около трети зарплаты.

Кроме того, могут быть всякие дополнительные "радости" жизни. В доме, где мы живем, скоро будет ремонт труб. Жилищный кооператив принял такое решение на общем собрании, и значит жильцы не могут отказаться от участия (можешь, конечно, продать квартиру и купить в другом месте). Оплачивают ремонт сами жильцы, исходя из площади их квартир. Мы, живя в обычной трехкомнатной квартире, должны будем заплатить примерно 100 тысяч марок. Для ясности скажу, что это зарплата моего мужа, работающего механиком на заводе, почти за два года (то есть если ни пенни не тратить ни на что другое!). Так что хорошее состояние финских домов сполна оплачено их жильцами.

Но, конечно, финны в массе своей бережно относятся и к своему жилью и вообще ко всему, что их окружает (особенно к природе!). Однако есть такой праздник - Ваппу - 1 мая. Праздновать его надо так: шататься весь день по городу, постепенно напиваясь до потери морального и физического облика и мусорить, мусорить, мусорить. Это финский карнавал. Если день выдался погожий, то к вечеру по центральной площади можно бродить по колено в "карнавальном" мусоре. Но к утру второго мая город опять чист и свеж.

Зато с главным финским праздником - Рождеством - связан, на мой взгляд, необыкновенно красивый и трогательный обычай. Прежде чем сесть в Сочельник за обильный стол в уютном семейном кругу, взрослые вместе с детьми идут на кладбище и ставят у могил своих мертвых специальные белые свечи, защищенные от снега и ветра. В синих декабрьских сумерках кладбище переливается сотней трепещущих огней: будто души дорогих нам людей в этот светлый день с нами. Посреди Тампере есть очень старое кладбище, которое уже стало естественной частью парка, последнее захоронение там сделано почти 150 лет назад. Но и здесь в вечер Сочельника мерцают свечи.

Финны чтут старые обычаи, но в то же время молодые финны (мои студенты - филологи!) к моему бесконечному удивлению, совсем не знают своих народных сказок и (за редким исключением) довольно плохо знают финскую литературу.

Иногда разницу национального менталитета хорошо показывает отношение к словам. Один студент два года назад спросил меня:

- Ирина, почему ты в лекциях беспрерывно употребляешь слово "судьба"? Почему вообще у русских все зависит от судьбы, а не от человека? Даже если русский сам сделал что-то неправильно, в результате оказался в проигрыше, он говорит: "не судьба!" или "вот неудача!" - как будто он сам здесь совсем не причем.

В финском слове "kohtalo", которое словари переводят как "судьба", по словам студентов, нет (или много меньше) фатализма - финн держит свою судьбу в своих руках, и, если "выронит" - должен пенять на себя.

Вообще, как мне кажется, уверенность в себе и гордость очень сильны в финском характере, но часто финны скрывают их за застенчивостью, скромностью, они смиряют, ограничивают свою гордость. Когда я разговаривала со студентами о чемпионате по хоккею, где Финляндия заняла второе место, выиграв у шведов, но проиграв чехам, я посетовала: "Жаль, что не первое!". "Совсем не жаль, а очень даже хорошо", - сказал кто-то из ребят.- Если бы наши хоккеисты стали чемпионами, они сразу почувствовали бы себя национальнми героями и с утра до вечера раздавали бы интервью, а так они будут стараться играть получше, а славу и любовь они получили - главное ведь у шведов выиграли!".

"Шведский вопрос", как мне кажется, - больное место финнов. До сих пор в отношении к шведам есть некий "комплекс неполноценности", если здесь можно употребить это выражение. Память об истории, о временах, когда шведы были аристократами и хозяевами, а финны - слугами и работниками, как-то еще кипит в финской крови и порождает дух соревновательности и стремления доказать, что финны - не хуже, не хуже, не хуже! При этом мне необыкновенно трудно объяснить финским студентам, что такое "еврейский вопрос" для России (например, когда читаю лекции о Бабеле). В чем здесь вопрос - не понимают и все!

Молодое поколение финнов чувствует себя европейцами - они более толерантны, открыты, готовы принимать чужое не как враждебное, а как другое, имеющее право на существование. Но черты недавней ксенофобии еще кое-где сохраняются. Одна русская девочка, которая с родителями переехала из Петрозаводска в маленький финский городок десять лет назад, не могла сдержать слез, вспоминая, как ее мучили и обижали одноклассники в школе, где она была единственной иностранкой, а учителя или не хотели или не знали, как ей помочь...

Финские дети, по моим наблюдениям, воспитываются гораздо более свободно, чем русские. Недавно видела картину: на земле (в ноябре!) валяются два карапуза (причем один колотит другого ботинком по пузу), а рядом молча стоят две мамы и ждут, когда детям надоест валять дурака. Заполошных материнских криков: "Куда полез! Встань (сядь, ляг, иди сюда) немедленно, я кому сказала!" - практически невозможно услышать. Не знаю, хорошо это или плохо. Может, толерантность - результат такого воспитания.

А с другой стороны, почти каждый день в автобусе по пути на работу вижу такую картину: школьники и молодые люди обоего пола сидят спокойно и не шелохнутся, когда в автобус входит старушка. Ни разу за восемь лет не видела, чтоб кто-то уступил место!

Но зато все административные здания (да что там - все здания!) продуманы и построены так, чтоб было удобно пожилым людям и инвалидам. В университете, в бассейне, в большом магазине и т. п. обязательно есть специальный туалет для инвалидов.

Финские девочки на разговорной практике как-то сказали, что они немножко завидуют русской жизни, где сохраняется теплое отношение людей друг к другу и готовность помочь. "У нас такая хорошая система социальной защиты, что все делает государство и это "освобождает" людей, делает их равнодушными к другим. Потому у нас так много одиноких".

Но в тот же день на занятиях в другой группе было такое задание: каждая студентка должна была прочитать свой рассказ о каком-либо человеке, а другие задать какие-то вопросы по теме "человек, портрет, характер". Одна девочка рассказала о своей реально существующей петербургской знакомой - Ольге, которая убежала от мамы-алкоголички в приют для беспризорников. Студентка, которая должна была задать вопрос "по теме урока", спросила: "Чем я могу ей помочь?"

Надо сказать, тема беспризорных русских детей очень часто возникает в финских СМИ и получает большой резонанс. Еще чаще говорят о русской мафии и проституции. Ясно, что любые сегодняшние СМИ устроены так, что нормальная человеческая жизнь редко бывает "информационным поводом", интереснее писать об эксцессах. Потому Россия в финских газетах и на ТВ - страна крутых парней, веселых девиц и беспризорников. Когда пару лет назад было совершено разбойное нападение на банк в Хельсинки и стало известно, что нападавший и убийца полицейского-охранника - иностранец, газеты запестрели материалами о русском криминальном влиянии. Намеки расшифровывались без труда, и русская диаспора, надо сказать, с облегчением вздохнула, когда оказалось, что грабитель - датчанин, выпущенный из тюрьмы, где он сидел, на "каникулы" (в датских тюрьмах такое практикуется).

Я ловлю себя на том, что с трудом воспринимаю развеселые издевательства русских журналистов (например, в "Огоньке") над "тупой" западной приверженностью к политкорректности. Вероятно, эти журналисты всегда были "большевиками", в том смысле, что ни разу в своей жизни не оказывались в положении "меньшинства". Побывав же членом "нацменьшинства", начинаешь понимать, почему финны иногда болезненно реагируют, когда в русских СМИ их называют "скандинавами". Моя коллега с обидой комментировала: "С точки зрения "Большого брата" мы "маленькие - неразличимы: что финн, что швед - для имперского мышления разницы нет".

Сначала я пыталась спорить, а теперь думаю, что надо не спорить - а понимать и принимать другую точку зрения. В чужой монастырь со своим уставом не ходят и надо научиться, выходя из финского автобуса, говорить: "Простите, я выхожу" и ни в коем случае не спрашивать: "Вы выходите?" - потому что для финнов это звучит в высшей степени странным любопытством. Эта бытовая этикетная ситуация, по-моему, очень много говорит о разнице культур и менталитетов, о той разнице, которая может быть и источником конфликтов, и способом взаимного обогащения. Все зависит от нас самих.

Ирина САВКИНА,
доктор философии, Тампере