 |
  
|
Крестьянские мемуары | |
"ЛЮДИ БЫЛИ НЕГРАМОТНЫЕ, А ОЧЕНЬ ПРИВЕТЛИВЫЯ"Автор этих воспоминаний - Надежда Григорьевна Горбунова, в девичестве Корнилова. Она родилась в деревне Кургеницы в 1921 году, умерла в Петрозаводске в 1994-м. Надежда Григорьевна - внучка волостного писаря Кижского погоста старообрядца Петра Ивановича Корнилова (1847- 1899). Сказателем былин был дядя Петра Ивановича ( Симеон Корнилов. В (Песнях, собранных П.Н. Рыбниковым( напечатаны былины, записанные от слепого Симеона Корнилова. От него же записывал былины Александр Федорович Гильфердинг. В музее (Кижи( хранится великолепная коллекция предметов, принадлежавших семье Корниловых. Среди них ( рукописные книги XVIII века, изделия из бисера, чертежи земельных наделов, собственноручно выполненные П.И. Корниловым, элемент свадебного костюма невесты ((букетовая ( лента. Родословная Корниловых "Дед Иван Иваныч и бабушка Федосья Ивановна... Федосья Ивановна из нашего дому выдана замуж... Остров Глебово, недалеко есть от Клименецкого острова маленький островок, на котором стоял один дом ихный. У них был дом большой, с ригой, с баней. Был похож на наш дом, такой же постройки, но двухэтажный. У них детей не было. Всю жизнь жили без детей, он её называл Фенечка, а при людях - Федосья Ивановна, она его - Иван Иваныч. Такой порядок у нас в деревне. В деревне, как идёшь, смотришь, мужчина идет - навстречу женщина, он ей: "Здравствуй, Татьяна Ивановна! Здравствуй, Иринья Ивановна!" Поклонится и шапочку ещё приподнимет. "Здравствуй, Иван Иванович!"- отвечает взаимностью. Вот люди были неграмотные, а очень общительные, очень приветливыя". Бабушка "Бабушка моя ( Татьяна Ивановна Корнилова из Войнаволока, девичья Панова была фамилия. Она рассказывала, что её мама жила всю жизнь в деревне, а папа вроде жил в городе, в Петрограде. Он там, видимо, работал вместе с этими ( Корниловыми. Когда Татьяна Ивановна вышла замуж в Кургеницы, то часто домой ходила в гости на праздники. Петр Иванович ( он волостной писарь, ему некогда было. Ей приходилось одной туда ехать, но она поедет на день, на два, потому что дома скотина, долго нельзя. День-ночь ночует, потом уже ногу на дорогу и возвращалась домой, в Кургеницы, там забот много, работы много, всё, говорит, на ней лежало, на Татьяны Ивановны. А муж, говорит, уедет куда по волостям, надо жать или косить, дак привезёт деревенских баб целую лодку, в лодку посадит и привезет, и платил по 10 гривен за...работу. И это в то время казалось очень дорого. И бабы дорожили этим, что эта дорогая цена. Они ночуют, их кормят и поят, бабушка моя, Татьяна Ивановна, только возит еду. Она не жала ничего, а жали эти женщины, приезжали на всю жатву, и рожь, и овёс, и что там ещё. Утром они уезжали, она варить оставалась, потом запрягала лошадь и на лошади везла еду на жатву. У неё очень много было забот. На покос обычно шили новые сорочки, на покос и на жатву обязательно надо новую одежду. Простую одежду, но новую. И обычно покос как пройдёт, там рубаха новая становится старой. Выгорает. Потому что такая работа была". Байна "Мылись, мыла не было, делала бабушка щелок. Щелок...в мешок набьёт золы и этот мешок бросит в котел, туда вода наливается, баня затопляется, щелок варится. Потом этот мешок потихоньку утаскивают, он уже мешает, туда добавляют воды, щелок немножко делается слабее, и этим щелоком наливают все шайки и моются. Мочалки были лычаные, моются мочалками, голову моют этим щелоком. Бабушка и мама в оставшемся щелоке белье стирали, тут речка была рядом, за нашим домом. Когда веники делали, в веники добавляли крапивы. Другой раз возьму веник, смотрю, там крапива есть: "Бабушка, не надо, крапива!" "Нет-нет, там жар сильный, ожога никакого не будет." И, действительно, она хлыщет веником этим: "Это очень пользительно, Надюшка, ты не бойся, мойся! Лицо-то ты мой своими волосами, у тебя не будет никаких прыщиков и болячек. Руки щелоком намочи и прядкой по лицу води-води..." Я это запомнила, в Петрозаводск как приехали, тоже лицо волосами своими мою и вытираю. Может, оттого у меня лицо гладкое..." Праздники "Дома, когда праздники у нас делались, обычно с одной стороны сидят мужчины, с другой стороны ( женщины. Женщинам обычно чай подносят после обеда, а мужчины... наливал отец по рюмке водки. Тогда много не пили, очень мало пили. Так что в графине у него оставалось. А сам он не пил вообще, но наливал себе рюмочку и в руках держал её и чокался, и всё ... Немножко к губам поднесет, хлебнет там чуть-чуть ... Такие порядки были. В праздники приезжали в деревню торговцы. Торговцы распределялись по деревне, в таких местах ходовых, скажем, около нашего дома, брали дровни, дровнями ограждались, раскладывали свою торговлю, торговали, каждый кто чем: горшками торговали, деревянной посудой торговали, пряники стряпали домашние какие-то, назывались медовые. Конфеты самодельные делали, длинные-длинные, обертывались красивыми бумажками. Эти конфетки обычно ребятам покупали в праздник. Я помню, мне тоже раз купили конфет, ну, не одной мне, а нам всем, я, Маруся и Ваня был маленький, трое было. Такой случай был. Один только случай и был... Всё менялось. Вот как счас. Какая-то перемена неизвестная происходит, такая неопределённость, вот тогда тоже было неопределённое... революция прошла, а всё ещё порядки были старинные, царские, так они ещё продолжались порядочное время, а в 30-е годы сразу перерыв резкий: раскулачивание началось да коллективизация". . Чтение "Отец у нас такой был, он любил читать. По воскресеньям приходили к нам мужчины слушать специально, что "Григорий Петров прочитал бы нам чего-нибудь интересного." Вот он читает обычно "Шута Балакирева Петра Первого." Анекдоты читал про шута Балакирева. У нас картины были такие нарисованы в красках, эти анекдоты разрисованы в красках были, они в горнице у нас висели. Там ещё картины висели: семьи царей, я всё их рассматривала. Любила я очень: как зайду, мни надо обязательно посмотреть эти картины. Рассмотрю картины, а потом я уже иду книги читаю, просматриваю. Отец меня допускал до книг, но дело в том, что когда я заходила в горницу, он на ключ меня закрывал: "Надюшка, чтоб никто к тебе не зашел, чтобы никто не видел этих книг, чтоб не знали. И никому не говори, что у нас есть книги." Да, читал он мужикам. Мы слушали, а он зажжет лампу сиреневую, так обычно на неделе лучину жгли, берегли керосин, всё-таки он покупался на целый год, так он сохранял на воскресенье на такие дни, на торжественные зажигал". Раскулачивание "Я как помню, как отец сильно переживал, даже плакал. Мама плакала, бабушка плакала:"Господи, Надюшка, если бы вы жили в царское время, какие вы были бы счастливые да богатые! А теперь-то мы нищие будем. Вон скотину у нас всю угнали...со двора." А двор не замыкался, дак скотину у нас угнали, как раскулачивание произвели, описали всё. Скотину угнали и с поля, с пожни. Сено забрали. Всё забрали. И в амбар забрались.. "Григорий Петров, брось ключ, а не то мы сломаем тебе дверь!" Бросил в окошко им. Ключ большой, со звоном, с музыкой. Раньше ключи в амбарах делали, ну не знаю, у всех или нет, но у нас обычно, как открываешь, то музыка играет. Интересный был такой замок". Как я пошла в школу "...Учитель был у нас в Кургеницах, звали его Федор Федорович Зелемоткин. Поскольку нас в кулаки зачислили, я приду в школу, он мне: "Ну что, кулацкое отродие?" Меня всё "кулацким отродием" называл. А я как-то не понимала этого, я не обижалась. Ведь я уже считала, что я раз "кулацкое отродие", дак он, наверное, правильно меня и называет. "Ну что, кулацкое отродие, выучила урок?" Покажет мне палец и спросит: "Это какая цифра?" Я отвечаю, что это один. Подымет два пальца. Показывает:"А это сколько?" "Два". "Ну, ладно садись." Придирался он ко мне часто. Я не понимала в цифрах ничего. Четыре плюс четыре я написала "8", и "8" написала два кружочка. Ну, они друг от друга отходят эти кружочки, учитель опять пристал ко мни, что я неправильно сделала, и решил меня оставить после уроков. Оставил меня после уроков, а эта школа была устроена у деревни Лахта в Богдановском доме на втором этаже. Вот оставил он меня после уроков в классе, этот класс замкнул на ключ, снаружи замкнул, и я там осталась внутри. Сам ушел в свою комнату и лег на кровать. Лег и уснул, забыл про меня. Я там писала, чего-то писала - не писала, потом мне уже надоело писать, я тут стала прыгать с парты на парту, по окнам стала смотреть - и крутилась, вертелась я в этом классе, и больше меня завлекало, кто идёт, что делает по деревне, смотрела - наблюдала, а потом стало темнеть... Уже стало страшно, я стала плакать, сначала я потихонечку плакала, потом стала громче плакать, потом стала уже кричать. А внизу, на первом этаже уборщица- старушка. Она охраняла и мыла этот класс, там в одной избе несколько классов было. Она услыхала крик, понять не может, что такое происходит, кто это может кричать. "Господи помилуй, уж не домовой ли у нас завёлся? Ой, Господи, прости ты меня, грешную. Она поднялась на второй этаж:"Господи, помилуй, кто крешоный, кто кричит?" И я уже услыхала:"Я, бабушка, я. Открой, бабушка, дверь, я домой пойду." "Да кто ты будешь-то? Святая ли, чистая или нечистая, кто ты будешь, ответь ты мне?" "Я Надёха, Надёха Корниловых." "Да как ты попала-то сюда?" "Да меня учитель закрыл, Федор Федорович." "Ой, мазурик проклятый, - говорит, - я пойду его наругаю, - говорит, - что он сделал, девку-то так перепугал." Приходит обратно: " Мазурик проклятый, кинул мне ключ прямо в ноги, даже не изволил встать с постели этот Федор Федорович, дурак проклятый. Ты боишься домой-то пойти?" "Не-не, я ня боюсь, я ня боюсь, я пойду домой, пойду домой". Пустилась бежать, бегом-бегом ... Пришла-ка я домой, как мама бросилась на меня обнимать:"Где ты была, Надюшка? Надюшка, мы все так расстроились, мы все не спим. Где ты, голубушка, была?" Бабушка тоже: "Надюшка..." Плачет, жалеет меня. "Я, - говорю, - в школе." "Да как же ты в школе, ты была, - мама говорит мне. - Я вокруг школы ходила, огня нет, всю деревню обошла. Отец пошел, бугор там нашел, давай шарить по пролубам." Искать меня в пролубах, думает, что я не утонула ли. Вернулся домой, дома все плачут, все расстроенные... Я явилась? " Я в вашу школу не пойду. Я боюсь этого учителя, он меня опять после уроков оставит." Так я и не пошла. А учитель посылает опять за мной. Я не иду. Время шло, дошло до сельсовета. В сельсовете узнали, что девочка в школу не ходит, и пришли 2 каких-то начальника из сельсовета и этот, учитель. Втроем пришли к нам. А я как раз на печке сижу. - Тебя Надей зовут? - Надей. - А чего ж ты в школу-то не идёшь? - Да нет, я ня пойду больше. - Так ты останешься неученой. - Всё равно, пускай я неученая, я ня пойду, я его ( и посмотрела я на этого учителя) боюсь, я ня пойду больше в школу. И так я не пошла в школу в этом году. Сняли учителя, он уехал в Петрозаводск и поступил бухгалтером работать. Как раз зима прошла, весна, а летом тетушка приехала. "Раз, - говорит, - Надюшка в школу не пошла, возьму-ко я ё в город, пусть она там пойдет в школу."
Редакция | Наш форум | |