Портрет и вокруг

Борис Поморцев: "КОГДА ХУДОЖНИК АБСОЛЮТНО СВОБОДЕН, ОН СВОБОДЕН И ОТ ЗРИТЕЛЯ"

11 марта исполняется 70 лет известному карельскому живописцу, возродившему идею передвижников

Почетных званий у Бориса Поморцева немало; собственно, живописец уже давно в числе первых мастеров края. А потому мог бы позволить себе общение несколько сверху, делиться мудростью - благо, выношенных мыслей, золотых правил накопилось немало. Между тем художник очень органичен в своей скромной манере общения, не склонен к менторству, без предубеждений встречает попытки своих молодых коллег показаться зрителям.

( Рос, учился действительно в жесткое послевоенное время; детство уличное, со всеми его опасностями. На все Иркутское художественное училище - пара потрепанных боксерских перчаток. На большой перемене их надевали одна пара моих товарищей за другой. Бились до первой крови. Насмотришься на драчунов, беспорядочно размахивающих руками, - кажется, развлечение для оболтусов. А ведь учились терпеть, стоять под ударами.

Высокий, до сих пор худощавый, Поморцев всерьез увлекался спортом и позднее - в военном училище, он был чемпионом Бесовецкого гарнизона по офицерскому многоборью; он бережно хранит коллекцию грамот.

Восточный разрез глаз Поморцева сложился, кажется, от хитрого прищура, склонности к иронии и самоиронии.

( В Союзе художников Карелии приняли мои этюды очень хорошо. Это было в 1955 году. Тут же проверка, как это сегодня называют, на вшивость. На стенке висит - тогда было положено ( перечень рекомендуемых для картин тем. Ну, естественно, "Обмен опытом ударников труда", "Вручение знамени победителям соревнования" и все такое, тому подобное. Отдельной строкой - "Мать-героиня", в скобочках разъяснение ( "эпизод в действии". Вот, говорят, что-то нет желающих на эту тему, не хочешь попробовать? Конечно, во времена соцреализма писалось и даже произносилось много всякой дубовости. Но мы-то оставались людьми. Работа "на лозунг" была довольно редкой.

Хотелось освоить, увидеть край своими глазами. А с деньгами туго. Я к Элме (Сумманен - долгие годы бессменный секретарь и бухгалтер Союза художников). Она выясняет у председателя, нужна ли по хозяйству машина. Если нет, отпускала со мной. И вот тут я должен поклониться Александру Федоровичу Григорьеву, нашему шоферу. Он-то и показал мне Карелию, богатство людей и природы. Приезжаем, идем по деревне. У него глаз наметанный, в общении опытен. "Что, хозяйка, калитки-то затеяла?". Если с огорода доносится, что "мужик ушедши на пожню, дак не велел", идем дальше. А есть интерес к "бесёде" с городскими, то в дом торжественно вносится свежая буханка ржаного: их, несколько штук, покупалось загодя. Ну, потом сообща соображаем стол. Сколько было таких поездок, встреч, сколько они принесли идей, удач... Не прочувствовав, что такое карельский дом, не поймешь людей. Не поняв людей, не поймешь природу. И наоборот. Художник едва ли не первый, кто хоть и негромко, но правдиво сказал о разрушении родовых гнезд, создававшихся трудом многих поколений ("Северная деревня", 1963). Тогда это никак не приветствовалось, на местах страховались больше, чем в столице. Сдержанная драматичность есть в большом холсте "В порту" (написан в Мурманске, в1964 году) - в нем превосходно угадана холодная атмосфера послевоенных лет.

( Не могу сказать, что выставкомы были только во вред. Трудно сосчитать все случаи, когда одаренные художники, с хорошим образованием, даже "заслуженные", разменивали свой потенциал на праздничных оформлениях. И в выставках участвовали все реже. И работы показывали все слабее. А в защиту своего наброска могли только и сказать, что его герой "Ленина видел". И сидишь в тоске, все думаешь, как отклонить вещь, когда автор утверждает, что изображен памятник архитектуры первой категории: категория-то у холста совсем другая.

Было бы неправдой сказать, что тягучее время застоя пощадило Поморцева. Нередко оно отзывалось холодностью настроения, монотонными или "царапающими" отношениями в колорите, внешней динамичностью. Крупные образы строились реже. Иногда художник уходил в оформительские работы.

( Вместо карельской деревни стал возникать совхозный поселок. Другие дома, улицы. В гости не напросишься. Все это в моей душе боролось с тем, что я еще застал, что все еще питало, держало меня. Отношения уже не устоявшиеся, а другие, куда менее простые. Усталость, неверие. В стране всеобщей ухмылки как-то трудно было открывать подлинные чувства.

Теперь живописец находит выразительные "чистые" мотивы, которые нередко перерастают в монументальные панорамы природы ("В краю озерном", 1970, "Онежская быль", 1984). Иногда пейзажи включают узнаваемые силуэты архитектурных ансамблей ("Былинный край", 1984), которые могут стать главными героями композиций. Они должны сохранить веру в неразменные ценности, в силу традиции.

Другой такой, как бы не подверженной инфляции темой становится Великая Отечественная. Она раскрывается как в пейзаже ("На земле карельской", 1972, "Майские ночи", 1979), так и в картине "Сыновья. Сорок первый" (1984). Обычная в тысячах полотен на эту тему (и обычно внешняя, не раскрывающей подлинной трагедии народов Союза) героика здесь отсутствует. Картина, напротив, предвещает гибель всей мужской части большой семьи. Сдержанно, негромко называется истинная цена войны для России.

Немало было пройдено в поисках новых сюжетов. Особенно привлекало художника старинное поморское село Варзуга с его замечательным деревянным храмом.

В 1987 Поморцев пишет "Маевку". Кондовый сюжет советской мифологии, на котором, кажется, отыграться самое время. Но никакого паясничанья, никаких улюлюканий. Как можно иронизировать, смеяться над заблуждениями, которые разделяла не только радикальная интеллигенция, но и значительная часть нации?

Когда, наконец, можно стало говорить о беспримерном апокалипсисе, о трагических сторонах советского периода, Поморцев пишет большую композицию "Беломорканал. Митинг" (1989-1992) - сцену, населенную необозримой толпой заключенных.

( Нет нужной для этой темы силы. Может быть, и вправду дело в том, что я лирик. А может быть и другая правда: не вмещается этот ужас в живопись. Она, скорее, должна бороться со злом, утверждая жизнь, человека. А когда в полотне торжествует невежественная и слепая сила, строящая могущество государства на костях...

Трудно представить сюжет более скучный, чем фасад пятиэтажки из силикатных блоков. И все-таки характер неустойчивого, нервического мировосприятия 90-х годов художник передает убедительно - во многом благодаря именно "тупой" архитектуре ("Осень. 92").

Несколько позже появляется энергичный, импресcионистический "Мартовский вечер". Более сложен по настроению холст "В день Покрова" (1994). Оба холста наделены содержательной цветностью, пленерны, они дарят надежду; может быть это и есть обязательно необходимый для здоровья культуры витамин? Эти и некоторые другие полотна художника помогали пережить потрясения 90-х, сохранить веру в то, что Россия начнет подниматься из разрухи.

( На своей машине исколесил почти всю Карелию. Хорошо знаю, как жил и живет народ. Поездка в Петрозаводск, даже в районный центр - дело непростое. Никто не обязывал человека из села, лесопункта знакомиться с искусством. Надо идти ему навстречу. Наверное, не случайно ко мне в 1989 году вернулась идея передвижников.

Поморцев придумал легкую выставочную конструкцию, специальную емкость для нескольких десятков картин, и, водрузив все это на багажник, ехал в деревни, а то и на предприятия. Здесь в течение одного-двух дней проводились выставки, автор общался со зрителями. С тех пор состоялось 33 таких передвижных экспозиции. Вряд ли кто из мастеров России может похвастать таким "активом". И все без всякой рекламы и пропагандистской шумихи.

( Жили трудно, трудно поднимаемся. Пять лет назад проезжал деревню Еройла Олонецкого района. Смотрю, в храме признаки жизни. Захожу, а там настоятель - отец Виктор Колесников, который когда-то учился на худграфе в Петрозаводске. И хотя на бывшем складе еще запустение, народ несет в храм иконы. Есть и вещи хорошей академической школы. Но все в очень тяжелом состоянии.

( Договорились, что "Введение во храм" я постараюсь отреставрировать. Оказалось, что разрушен не только красочный слой, но и грунтовка. Ну, не будешь же разводить руками перед верующими, возвращать икону в том же, безнадежном виде. Заказал столярам доску 70х70, и по сохранившимся фрагментам восстановил композицию, написал ее "в школе", отвез ее на место. А там уже колокольня поднялась.

( Практически покончили художники с ненавистным выставкомом, а счастья нет. Человек, тем более творческий, устроен так, чтобы преодолевать сопротивление. Хотя бы самой художественной пластики. А лучше - сопротивление жизненного материала - его осмыслению, обобщению. Когда художник абсолютно свободен, он свободен и от зрителя. И никакие официальные лица, по долгу службы приветствующие вернисаж, как бы тепло, искренне это ни делали, этого зрителя не заменят.

Уж лучше воспитать в себе ироническое отношение к собственным промахам, к расправам выставкома, к анализам, которые проводят над тобой искусствоведы. Лучше, чем опускать руки или изображать непоколебимую уверенность. Это никуда не ведет. Не сомневаешься - значит, не мыслишь, значит, - не существуешь. Желательно также не мешать людям криками о том, что тебя опять не поняли, а попросту быть им нужным. Не ищи ишаков для своих проблем.

Произведения Поморцева, вместе с работами других живописцев, остаются свидетельством того, что профессионализм, подлинные образность и творчество живы.

( Пусть будет авангард, пусть будет модерн в любых их вариантах. Но нельзя же утверждать, что только такие течения современны и единственно важны для культуры.

Живется, конечно, непросто. И все-таки хорошо, что можно и нужно говорить подлинную правду, не стало худшего - идеологического лицемерия, нет фальшивых лозунгов, что блага я зарабатываю сам. Живопись и сегодня оказывается нужной. Например, больше возможностей стало выставляться за границей.

Размышления о путях возрождения России сдержанно, но убедительно звучат в новых полотнах. Выразителен большой холст "Век уходящий. 2002". На первом плане дом-усадьба, явно лишенный мужского пригляда. На вершине холма - храм, небольшой шедевр архитектуры, который охраняют ели. К нему трудно движется инвалид на костылях. Дожили, дохозяйствовались? Но храм уже отреставрирован. Да и дом на втором плане оживает.

Размышления живописца, уверенно отмеряющего одно успешное творческое десятилетие за другим (скоро их будет пять), постепенно наполняются уверенностью в том, что страна преодолеет все. Именно поэтому холсты приобретают подлинное богатство живописных отношений. В них нет ни малейшего намека на исчерпанность метода, усталость.

Не столько бесконечный перечень выставок, музеев, где хранятся его произведения, заслуженные, многочисленные почетные звания, сколько сами полотна Поморцева свидетельствуют, что их автор - один из лучших мастеров России.

Евгений КАЛИНИН